"За десятки лет внутривенные инфузии стали органической частью тренировочного процесса, привычкой и железобетонным стереотипом"

Николай Дурманов: "За десятки лет внутривенные инфузии стали органической частью тренировочного процесса, привычкой и железобетонным стереотипом"

После инцидента, случившегося с Николаем Панкратовым, мы первым делом набрали номер его мобильного, однако Николай к телефону не подходил. В конце концов, мы дозвонились до мамы спортсмена, и она попросила нас с пониманием отнестись к нежеланию её сына делать какие-то заявления для прессы. Тогда мы попросили прокомментировать этот эпизод одного из ведущих в нашей стране специалистов в области борьбы с допингом Николая Дмитриевича Дурманова.
Мы подготовили Николаю Дмитриевичу ряд вопросов, на которые он, великолепно владеющий пером, ответил в письменной форме. Спешим познакомить с ними и читателей журнала "Лыжный спорт".

Что вы думаете о популярной версии о подставе со стороны своих? Верите ли вы в то, что без наводки таможенники будут лазить по сумкам и лыжным чехлам? Ведь очевидно, что наборы для инфузий Николай не вёз на заднем сиденье автомобиля.

Зачем Николаю понадобились в Швейцарии наборы для инфузий? верите ли вы в нечаянность, отсутствие злого умысла со стороны Николая?

- Есть такая знаменитая философская категория – принцип Оккама. «Не следует привлекать новые сущности без самой крайней на то необходимости». Применительно к нашему случаю это значит, что не стоит простое разгильдяйство и элементарную неграмотность разукрашивать этими самыми лишними сущностями – заговор, подстава, наводка и т.д. Ну, мог не знать парень про эти трубки с иголками. Наверняка спросил кого-нибудь, не запрещен ли актовегин в ампулах? Нет, не запрещен. Ну, и ладно, поехали. А дело не в ампулах, а именно в трубках.

Залезают в сумки на границе, залезают. И багажник иногда просят открыть, работа у них такая. Меня однажды тщательно потрошили на той же самой границе, даже с синим ООНовским паспортом. А бывает, просто посмотрят документы, высунутые из окна автомобиля – и езжайте, сударь, по своим делам.

Беда с этими переливаниями. Прошло уже несколько лет, а в сознании многих спортсменов, тренеров и врачей никак не умещается простой факт – любые инфузии запрещены, устройства для этой процедуры незаконны. Неважно, что льём – глюкозу или другие белые и пушистые разрешенные субстанции – лить в вену запрещено и точка.

Спортивный врач может сказать – везу системы на всякий экстраординарный несчастный медицинский случай. Никаких возражений, есть такое дело. Но если у врача в багаже этих систем, плотно упакованных, 200 штук, тут уж неизбежно возникнут резонные вопросы – так сколько несчастных случаев вы ожидаете от команды из десяти человек за две недели сборов?

Дело усложняется еще и тем, что за десятки лет внутривенные инфузии стали органической частью тренировочного процесса, привычкой и железобетонным стереотипом. Перегрузили спортсмена? Неправильно рассчитали интенсивность и виды нагрузок? Не беда – вечером отольем бедолагу, будет на утро огурцом. А без переливаний надо вносить существенные коррективы в процесс, думать головой, учитывать индивидуальные особенности и т.д. Поэтому так трудно выгоняются трубки-иголки из практики подготовки спортсменов во многих странах, в том числе и у нас.


О возможных последствиях (весь диапазон - от самого мягкого наказания, до самого жёсткого)? Чего ждать от ФИС в этой ситуации, ведь это уже третий случай за этот год? Возможно ли отлучение, дисквалификация?

Формально нарушение антидопинговых правил налицо – ст. 2.6.1 Всемирного антидопингового кодекса. Дисквалификация, если не найдутся рациональные объяснения – откуда и зачем у спортсмена запрещенные в спорте устройства.

Вез другу? Спорт здесь не при чем? Знакомый попросил? А что – у нас в Швейцарии это дефицит? Какому другу-знакомому? Он может подтвердить, что системы едут для него? Зачем? У него есть соответствующий диагноз? Кто поставил этот диагноз и т.д.

Это нужно тебе по медицинским показаниям? Чьи рекомендации? Где они? Забыл оформить? С кем из медицинского персонала можно обсудить детали?

Если будут получены рациональные и подтвержденные ответы, то наказание может или смягчиться или вообще превратиться в строгое устное внушение. Если нет – то многое зависит от общего настроя инстанций, принимающих решение по этому вопросу. Даже в суровых рамках антидопингового Кодекса есть некий юридический люфт от максимально жестких до сравнительно мягкий санкций. Применение или неприменение этого люфта относится скорее к области дипломатии и политики.


Что должна сделать, по вашему мнению, в данной ситуации ФЛГР, какова должна быть её позиция? ОКР? Минспорта?

Не молчать и смотреть друг на друга. Срочно помогать спортсмену, если ему можно помочь. Заниматься этой самой дипломатией и политикой, разговаривать с ФИСом, выяснять этот самый настрой, искать аргументы, немножко торговаться.

Понимаю, что «если можно помочь» - это красная тряпка для болельщиков. «Как?! Сидят там, понимаешь, протирают штаны, государственные зарплаты получают и еще раздумывают – достоин бедный парень того, чтобы за него заступились или нет! Тревога – предательство, чиновники сдают наших спортсменов!»

«Политика – искусство возможного», как однажды сказал германский канцлер Отто фон Бисмарк. Это значит, что нужно добиваться реально достижимых целей, а не тратить время на пустопорожние декларации и мечтания. И если не получается «отбить» обвинения спортсмена в нарушении антидопинговых правил, то надо исходить из жесткого факта, что они, эти нарушения, были, и спортсмен виновен.

Тогда следующая остановка – возможные санкции против ФЛГР в соответствии с ранее озвученными угрозами ФИС «еще одно допинговое нарушение и…» Здесь тоже есть, о чем поговорить. Справедливо ли, чтобы за спортсмена, тренирующегося совершенно отдельно, в другой стране, несла в полной мере ответственность вся федерация? Не будет ли логичным дать новому руководству ФЛГР шанс и время продолжить начатую непримиримую борьбу против допинга, а не прихлопнуть на взлете? Не на нашей ли территории будет следующая Зимняя Олимпиада, что подразумевает целый спектр важных обстоятельств?

Значит, надо начинать разговаривать. Чемодан, вокзал, Швейцария.